• Квиткова Людмила Владимировна
• Смакотина Светлана Анатольевна
• Сотникова Юлия Михайловна

Резюме

Масштабы распространения и темпы роста заболеваемости ожирением носят характер неинфекционной эпидемии. Ожирение тесно связано с развитием заболеваний сердечно-сосудистой, пищеварительной систем, опорно-двигательного аппарата, злокачественных новообразований, нарушениями в репродуктивной сфере. Недостаточная эффективность мер, направленных на профилактику, лечение ожирения и его последствий, требует пересмотра традиционных взглядов на механизмы его формирования. В данной статье обобщены современные представления о наиболее частых причинах ожирения, а также представлены данные литературы о факторах, действующих в фетальном и раннем постнатальном периодах жизни человека.

Ключевые слова:внутриутробное программирование, пищевое поведение, ожирение

В списке актуальных проблем, стоящих перед современным здравоохранением, одну из лидирующих позиций занимает ожирение. Количество пациентов с ожирением, по данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), с 1975 по 2016 г. увеличилось в 3 раза. В 1997 г. ВОЗ назвала проблему распространения ожирения глобальной эпидемией [1]. Так, по статистическим данным за 2008 г., численность взрослого населения, имеющего избыточную массу тела, составляла 1,4 млрд, из этого числа около 500 млн имели ожирение. В 2012 г. данный показатель увеличился до 1,7 млрд человек, тогда как в 2014 г. уже более 1,9 млрд взрослых людей в возрасте 18 лет и старше имели избыточную массу тела и свыше 600 млн человек из этого числа имели ожирение. В 2016 г. в мире число лиц, имеющих ожирение, пополнили еще 50 млн человек, т.е. 650 млн человек (13% взрослого населения) страдали ожирением, из них 11% мужчин и 15% женщин [2]. По прогнозам экспертов, к 2025 г. в мире ожирение будет у 40% мужчин и 50% женщин, а к 2030 г. – у 73% мужского и 63% женского населения в Европе [3].

Обеспокоенность медицинского сообщества проблемой распространения ожирения на планете обусловлена не только масштабностью и темпами его роста, но прежде всего развитием коморбидных состояний, являющихся причиной высокой инвалидизации и смертности современной популяции. Так, по данным ВОЗ, с избыточной массой тела и ожирением ассоциировано 44% всех случаев сахарного диабета типа 2 (СД2) и 23% случаев ишемической болезни сердца [4, 5]. Ожирение входит в десятку основных факторов риска смерти [6]. Фрамингемское исследование, включавшее 3324 пациентов с ожирением, продемонстрировало увеличение общей смертности и смертности от онкологической патологии с каждой единицей лишнего объема жировой ткани [7]. По статистическим данным, патологические состояния, связанные с избыточной массой тела или ожирением, ежегодно уносят около 2,8 млн человеческих жизней [1]. Согласно неутешительным прогнозам, доля ассоциированных с ожирением заболеваний в структуре общей смертности будет увеличиваться [1]. Таким образом, ожирение представляет серьезную медицинскую проблему, которую к настоящему времени не удалось решить медицинскому сообществу, несмотря на все предпринимаемые меры. По-видимому, следует пересмотреть традиционные взгляды на механизмы развития ожирения, что позволит по-новому подойти к решению вопроса профилактики и лечения данного заболевания.

Согласно данным литературы, ожирение относится к заболеваниям, развитие которых определяется условной формулой “ген + окружающая среда”. В генетической предрасположенности к ожирению играют роль дефекты в генах, кодирующих образование β-адренорецепторов (2-го и 3-го типа), гена липопротеинлипазы, мутации в генах, регулирующих аппетит, энергообмен, адипогенез, распределение жировой ткани [8]. Выделяют моногенные формы ожирения, которые обусловлены дефектом единственного гена. На их долю приходится не более 5% всех случаев ожирения [8, 9]. Чаще ожирение является полигенным заболеванием, в генезе которого играют роль дефекты в нескольких генах. В международной базе HuGENet Navigator (Human Genome Epidemiology Network) на 2010 г. было определено около 1000 генов, ассоциированных с ожирением [8, 9]. Однако гены предопределяют избыточное накопление жировой ткани в организме, но активность и выраженность их экспрессии определяется влиянием факторов окружающей среды, т.е. для реализации генетических дефектов необходимы определенные условия. Одним из таких условий является дисбаланс между поступлением энергии и ее расходом. Причины для его формирования – малоподвижный образ жизни, потребление пищи с преобладанием жиров и простых углеводов, изменение суточных ритмов приема пищи. Образ жизни человека за последнее время претерпел значительные перемены вследствие влияния научнотехнических революций, роста урбанизации. Изменились рацион и характер питания человека: употребление высококалорийных продуктов и напитков, увеличение порции пищи, дополнительные порции блюд, прием пищи в ресторанах быстрого питания, еда вне дома, увеличение количества перекусов в течение дня. Все эти факторы, по мнению ряда исследователей, способствуют перееданию [1, 8, 9]. Установлено, что высококалорийные продукты, богатые жирами, являются самыми энергоемкими, медленнее растягивают желудок, что способствует позднему формированию чувства насыщения и избыточному приему пищи [8].

Параллельно с изменением пищевых привычек произошло уменьшение двигательной активности человека. Большинство авторов отмечают, что распространение городского образа жизни (с плотно построенными зданиями, торговыми центрами, жилыми многоэтажными помещениями с лифтами, автомобилями как средствами передвижения не только на дальние расстояния), использование автоматизированной бытовой техники, увеличение времени просмотра телевизионных программ, распространение “сидячих” профессий, связанных с обслуживанием автоматизированного производства, работой на компьютерах, являются основными причинами малоподвижного образа жизни [1, 8, 9].

Таким образом, классическим представлением об этиологии ожирения является нарушение энергетического равновесия между потреблением калорий и их расходом, т.е. избыточное питание, на фоне низкого уровня физической активности при наличии генетической предрасположенности. Современные подходы к лечению ожирения исходят из данной концепции: изменение образа жизни со снижением калоража продуктов и расширением физических нагрузок. Однако ожидаемого эффекта от данных рекомендаций мы не наблюдаем главным образом вследствие того, что большинство пациентов не могут им следовать в течение длительного времени, хотя многие из них понимают эффективность и целесообразность изменения образа жизни [10]. Почему это происходит? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо учитывать еще ряд факторов, которые начинают действовать не только с подросткового и взрослого возраста, но и с фетального периода.

Известно, что основы здоровья человека закладываются на этапе слияния половых клеток, т.е. генетической информации родителей [8, 9]. Установлено, что риск развития избыточной массы тела у детей, родившихся от родителей с ожирением, составляет 30% [8]. Существуют данные о вероятности наследования для индекса массы тела (ИМТ), окружности талии (ОТ), соотношения ОТ к окружности бедер (ОТ/ОБ). Так, для ИМТ эта вероятность прослеживается в 16-85% случаев, для ОТ – в 37-81, для ОТ/ОБ – в 6-30% [9]. Данные литературы указывают на роль массы тела матери в период зачатия плода для развития ожирения у ребенка в будущем [11, 12]. При этом имеет значение не только генетическая предрасположенность к развитию ожирения в виде изменения первичной последовательности нуклеотидов в ДНК, но и преобразования, выражающиеся в метилировании участка ДНК (метилируется цитозин в присутствии рядом с ним гуанина в сочетании с остатком фосфорной кислоты), модификации гистонов [13]. Данные изменения называют эпигенетикой, а совокупность эпигенетических изменений – эпигеномом. Данные модификации происходят под действием различных факторов окружающей среды, к которым относят особенности питания, курение, уровень физической активности, инфекционных агентов и др. [9].

Период внутриутробного развития является самым чувствительным к факторам окружающей среды для формирования эпигенетических изменений. Важной особенностью эпигенетических модификаций является то, что они влияют на фенотип и могут передаваться от поколения к поколению. Однако необходимо отметить, что данные модификации передаются на протяжении 3-4 поколений, затем без воздействия фактора, вызвавшего их, они исчезают [9]. Еще одна особенность эпигенетических преобразований заключается в том, что в период раннего эмбриогенеза часть данных изменений удаляется, но под действием определенных факторов происходит новое метилирование участков ДНК. Считается, что эпигенетические механизмы лежат в основе внутриутробного программирования энергетического баланса, пищевого поведения. C. Hales и D. Barker в 1990-х гг. сформулировали теорию фетального программирования, суть которой заключается в том, что при воздействии во время беременности неблагоприятных факторов происходит развитие ответных реакций в организме матери и плода (адаптивный ответ). В процессе реализации данных реакций у плода происходит изменение экспрессии генов и активности факторов транскрипции, что приводит к перепрограммированию метаболизма в органах и тканях плода, также происходят определенные сдвиги в работе эндокринной системы, нарушаются процессы синтеза, секреции, рецепции гормонов и биологически активных веществ, в том числе ростовых факторов. В исходе этих приспособительных реакций в организме плода происходит перераспределение кислорода и питательных веществ в пользу жизненно важных органов – сердца и мозга для выживания организма, что приводит к нарушению развития органов, которые не имеют важной роли в адаптации малыша к неблагоприятным факторам среды [14-18].

Адаптация плода происходит несколькими путями [14, 16], и первым из них является тканевое ремоделирование, т.е. изменяются скорость пролиферации, количество клеток в органе и клеточная дифференцировка. Этот механизм подтверждается экспериментальными данными. Доказано, например, что у потомства крыс, которые родились от матерей, испытывавших дефицит белка во время беременности (низкобелковая диета как неблагоприятный фактор воздействия), количество нефронов и масса почек снижены, также отмечено, что процесс апоптоза в них ускорен [14, 16]. Малобелковая диета во время беременности оказывает аналогичный эффект на клетки поджелудочной железы и печени. У потомства крыс, находящихся на диете с ограниченным содержанием белка, выявлены изменения морфологической структуры поджелудочной железы, которые проявляются в виде уменьшения количества и снижения пролиферации р-клеток, усиления их апоптоза, снижения содержания инсулина и нарушения кровоснабжения, а в печени уменьшается число печеночных долек, происходит усиленный глюконео-генез, избыточное выделение жирных кислот из адипоцитов, повышается содержание липопротеинов низкой плотности в плазме [14, 16]. Также продемонстрировано, что при низкобелковой диете, особенно после 30-й недели беременности, происходит нарушение формирования пула стволовых клеток скелетной мускулатуры.

Это приводит к изменению способности наращивать мышечную массу после рождения, нарастание массы тела происходит за счет жировой ткани, которая остается неприкосновенной внутриутробно, так как именно за счет нее, точнее бурой жировой ткани, происходит терморегуляция новорожденного [16]. Избыточное накопление жировой ткани приводит к инсулинорезистентности, мышечные клетки, испытывающие дефицит питательных веществ внутриутробно, тоже становятся резистентными к инсулину, что может привести в будущем к развитию метаболического синдрома [14, 16].

Вторым механизмом адаптивного ответа является изменение функции ряда органов и систем, например эндокринной [14, 16]. Предполагают, что при дефиците нутриентов во время беременности, а также при других стрессовых ситуациях в организме матери происходит выброс глюкокортикостероидов. В норме 11β-гидроксистероиддеги дрогеназа (11β-ГСД) превращает глюкокортикостероиды в неактивные 11-кетопроизводные, что защищает плод от избытка глюкокортикоидов. При дефиците питания матери происходит уменьшение активности данного фермента, что приводит к усиленному воздействию материнских глюкокортикостероидов на плод. Избыток глюкокортикостероидов приводит к уменьшению пролиферативной активности клеток органов плода, закладывается дисфункция эндотелия сосудов, что может привести к развитию васкулярных заболеваний [14].

Третий механизм реализации адаптивного ответа – изменение экспрессии генов, который подразумевает несколько вариантов. Первый из них – транзиторно изменяющаяся экспрессия генов вследствие нарушения активности транскрипционных факторов, промоторов и супрессоров генов. Второй вариант заключается в том, что неблагоприятные факторы вызывают устойчивые изменения экспрессии генов посредством метилирования участков ДНК, т.е. эпигенетической модификации [14]. Данный механизм является универсальным для реализации программы внутриутробного программирования. При этом изменение экспрессии генов посредством эпигенетических преобразований может быть как первопричиной, так и следствием механизмов фетального программирования.

Все вышеперечисленные изменения в организме плода закладывают основу для развития различных хронических заболеваний в постнатальном периоде. Фенотипическим проявлением адаптивного ответа является синдром задержки внутриутробного развития плода, рождение детей с малой массой тела. Эта теория подтверждена в исследованиях, проведенных в Англии, включающих более 20 тыс. человек, рожденных с 1911 по 1930 г. с малой массой тела, а также на основе ретроспективной оценки более 80 тыс. историй болезни пациентов, которые тоже были рождены с низкой массой тела. Оказалось, что данная категория лиц имеет больший (в 8,2 раза) риск развития СД2 и метаболического синдрома (в 18 раз) по сравнению с лицами, рожденными с нормальной массой тела [14-17]. Показана связь низкой массы тела при рождении с развитием ожирения, ишемической болезни сердца, артериальной гипертензии, СД2, дислипидемии, в целом метаболического синдрома [14, 17]. В ходе эпидемиологических исследований была выведена закономерность рисков развития различной патологии в зависимости от массы тела при рождении. Так, при массе тела ребенка при рождении менее 2 кг риск развития артериальной гипертензии в постнатальном периоде увеличивается в 1,5 раза, СД2 – в 2 раза, инфаркта миокарда – в 2,3 раза [19]. Итак, неблагоприятные условия во время беременности могут программировать развитие различных заболеваний в будущем, в частности ожирения и других метаболических нарушений.

Таким образом, согласно гипотезе внутриутробного программирования, голодание матери на ранних сроках гестации негативно сказывается на массе тела потомства в будущем. Эта гипотеза получила подтверждение в исследовании, проведенном в Голландии и посвященном последствиям голода во время Второй мировой войны. В ходе исследования было выявлено, что среди тех, кто испытывал дефицит питания в I триместре внутриутробного развития, в будущем, к 19 годам, распространенность ожирения была выше по сравнению с контрольной группой [8, 9, 14, 15, 18, 20, 21]. При повторном изучении данной группы было выявлено, что в возрасте 50 лет подобной тенденции у мужчин, подвергшихся голоду на ранних сроках гестации, по сравнению с контролем не было, но выявлено большее соотношение ОТ/ОБ, т.е. перераспределение жировой ткани по абдоминальному типу. В группе женщин, которые перенесли голод в I триместре, распространенность ожирения в 50 лет была выше по сравнению с контролем [20]. Во время блокады Ленинграда в период Второй мировой войны беременные также испытывали дефицит питания, даже больший, чем в Голландии. Однако в дальнейшем в группе лиц, рожденных в этот период времени, не выявлено высокой распространенности ожирения, СД2, васкулярных заболеваний [17, 22]. Это объясняется тем, что Советский Союз после войны испытывал трудности в продовольствии, поэтому избыточного питания у данной группы не было, в отличие от жителей Нидерландов [14, 17].

В ряде других исследований продемонстрировано, что у новорожденных с низкой массой тела, которая впоследствии быстро увеличивалась после рождения, также происходит перераспределение жировой ткани по абдоминальному типу, независимо от показателя ИМТ [20].

Гипотеза фетального программирования подразумевает, что во время беременности, протекающей при воздействии неблагоприятных факторов окружающей среды, увеличивается вероятность развития нарушений пищевого поведения у потомства в будущем [18]. Известно, что расстройства пищевого поведения играют роль в формировании ожирения и избыточной массы тела. Формированию неправильных пищевых стереотипов способствуют нарушения в процессах регуляции аппетита. Механизмы, регулирующие аппетит и потребление пищи, делятся на кратковременные (регулируют непосредственно прием пищи, представляют собой сигналы, которые идут из желудочно-кишечного тракта через афферентные волокна блуждающего нерва в ствол головного мозга) и долговременные (регуляция пищевого поведения и поддержание энергетического баланса на долгий период, включает ядра гипоталамуса, нейромедиаторы) [23] . В гипоталамусе расположен центр аппетита и насыщения. Гипоталамус получает сенсорные сигналы из окружающей среды, например свет, а также из внутренней среды организма, к примеру, уровень гликемии. Центры насыщения и голода представлены медиальным гипоталамусом (дугообразное ядро, вентральное и дорсальное медиальные ядра, паравентрикулярное ядро) и латеральным гипоталамусом [24] . Дугообразные ядра содержат два типа нейронов, которые секретируют пептиды разнонаправленного действия на аппетит: стимулирующее – нейропептид Y, агути-подобный белок, подавляющее – проопиомеланокортин – (ПОМК), кокаин-амфетамин-регулирующий транскрипт (КАРТ). Данные типы нейронов также взаимодействуют с другими гормонами и нейромедиаторами, основными из них являются серотонин, норадреналин, дофамин, орексины. К периферическим сигналам насыщения относят лептин, инсулин; грелин обладает противоположным эффектом [8, 9]. Результаты исследования продемонстрировали резистентность к лептину на уровне гипоталамуса у больных с ожирением, что является одной из причин переедания [8].

Согласно данным литературы, программирование пищевого поведения может происходить внутриутробно. Так, при быстрой прибавке массы тела у детей, рожденных с низкой массой, в дальнейшем выявляется повышенный уровень лептина вне зависимости от объема жировой ткани [20]. В экспериментах на крысах были получены аналогичные результаты: перекормленные крысы в период естественного вскармливания имели гиперлептинемию и лептинорезистентность с развитием избыточной массы тела [20]. Доказано, что дети, родившиеся с малой массой тела вследствие низкокалорийного питания матери во время беременности, после рождения склонны к гиперфагии и быстрой прибавке массы тела. Возможно, это обусловлено тем, что орексигенная система закладывается на ранних этапах внутриутробного периода, а в условиях недостаточного питания в будущем гиперфункционирует, что приводит к повышенному аппетиту у малыша на фоне низкой чувствительности к лептину [25].

В свою очередь, показано, что прибавка в массе тела на 100 г в 1-ю неделю постнатального периода повышает риск развития метаболического синдрома во взрослом возрасте [14]. Кроме того, у человека обнаружены гены, участвующие в энергетическом обмене, регулирующие пищевое поведение и аппетит, которые могут подвергаться эпигенетическим модификациям, являющимся фундаментальным механизмом внутриутробного программирования, в частности это ген лептина, липопротеиновой липазы, рецептора PPAR-γ и др. [9].

На развитие ожирения в будущем оказывают влияние и особенности питания матери во время беременности. В исследованиях показано, что дети предпочитают пищу, которая чаще всего потреблялась матерью во время беременности [20]. Это объясняется тем, что продукты, которые присутствуют в рационе матери, изменяют состав амниотической жидкости, которую заглатывает плод, так он знакомится со вкусом продуктов [26]. Было выявлено, что злоупотребление матерью во время гестации пищей с высоким содержанием жира и простых углеводов, приводило к формированию предпочтений к данным продуктам у их потомства, что повышало риск развития избыточной массы тела и ожирения в будущем [25, 27].

Одним из самых чувствительных периодов формирования пищевых пристрастий являются первые 1000 дней жизни, позже после 3-4 лет пищевое поведение сохраняется достаточно стабильным [27]. Поэтому период грудного вскармливания, введения прикорма и кормления в раннем детстве также важны для формирования правильного пищевого поведения и снижения риска развития ожирения в будущем. Как и в случае с периодом гестации, в период лактации у ребенка формируются предпочтения к продуктам, которые потребляла мама в этот период [26, 27]. Показано, что продолжительность грудного вскармливания и риск развития избыточной массы тела имеют обратную зависимость, относительный риск ожирения снижается с 0,81 в 3 мес до 0,67 в 9 мес [20]. Отдельные исследования продемонстрировали, что избыточное грудное вскармливание и ранняя ускоренная прибавка массы тела повышают риск развития ожирения в будущем [20].

К тому же факторами, действующими на ранних этапах, приводящими к формированию избыточного отложения жира в дальнейшем, являются культура питания и психологический микроклимат в семье. Например, показано: если пища – главный источник удовольствия в семье, приняты поздние приемы пищи, а любой дискомфорт ребенка воспринимается матерью как голод или ребенок находится под гиперопекой родителей, то формируется неправильный пищевой стереотип, эмоциогенный тип пищевого поведения – при любом некомфортном для себя состоянии человек будет его заедать [10]. Кстати, данный стереотип питания может формироваться еще внутриутробно, в случае подверженности матери во время беременности стрессовым ситуациям. При частых подобных состояниях в организме матери активируется симпатоадреналовая система, происходит выброс катехоламинов, который приводит к спазму сосудов плаценты, нарушению поступления к плоду кислорода и питательных веществ, формируется цепь, состоящая из звеньев “стресс-катехоламины-голод”. В дальнейшем при повторении эта связь закрепляется и во взрослом возрасте любая негативная ситуация приводит к гиперфагической реакции на раздражитель и развитию ожирения [28]. Возраст матери на момент беременности и родов также оказывает влияние на формирование ожирения у потомства. Например, исследования в Англии показали, что мамы, дети которых имели ожирение, рожали их в среднем на 3,5 года позже, чем мамы, чьи дети не имели избыточной массы тела [9]. Обследование более 2000 девочек в возрасте 9-10 лет показало, что при увеличении возраста матери на 5 лет риск развития ожирения у ребенка увеличивается на 14% [9].

Таким образом, влияние различных факторов во внутриутробном периоде и младенчестве может привести к патологии обмена веществ, пищевого поведения и избыточному накоплению жировой ткани в будущем через эпигенетические изменения.

Исходя из вышеизложенного следует, что в лечении ожирения необходимо не просто изменять рацион питания, уменьшать калорийность пищи, расширять уровень физической активности, но и определять расстройства пищевого поведения, заниматься их коррекцией, а возможно, и профилактикой данных расстройств с момента зачатия ребенка. Для этого важно информировать будущих родителей о риске развития избыточной массы тела и ожирения у их детей, проводить обучающие занятия уже на этапе планирования беременности.

Таким образом, фетальный и период раннего детства являются критическими в отношении программирования энергетического гомеостаза и формирования пищевого поведения, обеспечивает здоровье потомства. Однако все возможные механизмы данного воздействия до конца еще не исследованы. Дальнейшее изучение этих вопросов и возможность влияния на внутриутробное программирование, а также на раннее программирование, которое подразумевает изучение факторов, воздействующих на мать до зачатия, влияющих на плод в будущем, может привести к революции взглядов на развитие ожирения, его профилактику и лечение.

Конфликт интересов. Авторы заявляют об отсутствии конфликтов интересов.

Литература

1. Разина А.О., Ачкасов Е.Е., Руненко С.Д. Ожирение: современный взгляд на проблему // Ожирение и метаболизм. 2016. Т. 13, № 1. С. 3-8. doi: 10.14341/omet201613-8

2. ВОЗ. Ожирение и избыточный вес. Информационный бюллетень. [Электронный ресурс] URL: http://www.who.int/ru/news-room/fact-sheets/detail/obesity-and-overweight

3. Пашенцева А.В., Вербовой А.Ф., Шаронова Л.А. Инсулинорезистентность в терапевтической клинике // Ожирение и метаболизм. 2017. Т. 14, № 2. С. 9-17. doi: 10.14341/omet201729-17

4. Бородкина Д.А., Груздева О.В., Квиткова Л.В., Барбараш О.Л. Можно ли назвать висцеральное ожирение ключевым фактором парадокса ожирения? // Пробл. эндокринол. 2016. T. 62, № 6. С. 33-39. doi: 10.14341/probl201662633-39

5. Дедов И.И., Шестакова М.В., Галстян Г.Р. Распространенность сахарного диабета 2 типа у взрослого населения России (исследование NATION) // Сахарный диабет. 2016. T. 19, № 2. С. 104-112. doi: 10.14341/DM2004116-17

6. WHO. The top 10 causes of death. Fact sheet N°310. Updated May 2014. URL: http://www.who.int/mediacentre/factsheets/fs310/ru

7. Дедов И.И., Мельниченко Г.А., Романцова Т.И. Стратегия управления ожирением: итоги Всероссийской наблюдательной программы “ПримаВера” // Ожирение и метаболизм. 2016. Т. 13, № 1. С. 36-44. doi: 10.14341/omet2016136-44

8. Березина М.В., Михалева О.Г., Бардымова Т.П. Ожирение: механизмы развития // Сибир. мед. журн. 2012. T. 114, № 7. С. 15-18.

9. Романцова Т.И. Эпидемия ожирения: очевидные и вероятные причины // Ожирение и метаболизм. 2011. T. 8, № 1. С. 5-19.

10. Вознесенская Т.Г Расстройства пищевого поведения при ожирении и их коррекция // Ожирение и метаболизм. 2004. T. 1, № 2. С. 2-6.

11. Нетребенко О.К., Украинцев С.Е., Мельникова И.Ю. Ожирение у детей: новые концепции и направления профилактики. Обзор литературы // Вопр. соврем. педиатрии. 2017. T. 16, № 5. C. 399-405. doi: 10.15690/vsp.v16i5.1804

12. Щербаков В.И., Рябиченко Т.И., Скосырева Г.А., Трунов А.Н. Механизмы внутриутробного программирования ожирения у детей // Рос. вестн. перинатол. и педиатр. 2013. Т. 58, № 5. С. 8-14.

13. Коваленко Т.Ф. Метилирование генома млекопитающих // Молекул. мед. 2010. № 6. С. 7-18.

14. Нагаева Е.В., Ширяева Т.Ю. “Внутриутробное программирование” гормонально-метаболических процессов и синдром задержки внутриутробного развития // Пробл. эндокринол. 2010. Т. 56, № 6. С. 32-40.

15. Кохно Н.И. Беременность: есть или не есть? Нарушенное пищевое поведение: чем рискует беременная и каковы последствия для ребёнка? // StatusPraesens. Гинекология. Акушерство. Бесплодный брак. 2015. № 3 (26). С. 96-105.

16. Цывьян П.Б., Ковтун О.П. Внутриутробное программирование заболеваний детей и взрослых // Успехи физиол. наук. 2008. T. 39, № 1. С. 68-75.

17. Гржибовский А.М., Бигрен Л.О., Теддер Ю.Р. Внутриутробное программирование хронических заболеваний взрослых // Экология человека. 2003. № 5. С. 14-22.

18. Беляева Л.Е., Шебеко В.И., Беляев С.А. Действие стрессоров во

время беременности и пренатальное программирование заболеваний человека // Материалы науч.-практ. конф. “Фундаментальные

и прикладные проблемы стресса”. Витебск, 2010. С. 173-176.

19. Назаренко Л.Г., Сороколат Ю.В., Якимчук Н.С. Внутриутробное программирование – новый вектор осмысления акушерской и перинатальной патологии // Арх. клин. и экспер. мед. 2012. Т. 21, № 2. С. 177-179.

20. Витебская А.В. Влияние перинатальных факторов на развитие ожирения во взрослом возрасте // Ожирение и метаболизм. 2010. T. 7, № 1. С. 11-14.

21. Дзгоева Ф.Х. Питание во внутриутробный период жизни: фетальное программирование метаболического синдрома // Ожирение и метаболизм. 2015. Т. 12, № 3. С. 10-17. doi: 10.14341/ omet2015310-17

22. Эрман М.В., Первунина Т.М. Ленинградская блокада и… фетальное программирование // Детская больница. 2014. № 2 (56). С. 7-9.

23. Рапопорт С.И., Лобода А.Ю. Проблема ожирения в клинике внутренних болезней // Клин. мед. 2008. T. 86, № 11. С. 15-22.

24. Kronenberg H.M., Melmed S., Polonsky K.S., Larsen P.R. Williams Textbook of Endocrinology (Ожирение и нарушения липидного обмена. Серия: “Эндокринология по Вильямсу”). М. : Рид Элсивер, 2010. 264 с.

25. Смирнова Н.Н., Куприенко Н.Б. Фетальное программирование патологии взрослых // Нефрология. 2012. Т. 16, № 2. С. 111-117.

26. Захарова И.Н., Дмитриева Ю.А., Гордеева Е.А. От чего зависит формирование вкусовых предпочтений у младенцев? // Вопр. соврем. педиатрии. 2012. Т. 11, № 6. С. 69-73.

27. Пырьева Е.А., Гмошинская М.В., Шилина Н.М., Гурченко-ва М.А. Ранние этапы формирования пищевого поведения // Рос. вестн. перинатал. и педиатр. 2017. Т. 62, № 3. С. 125-129. doi: 10.21508/1027-4065-2017-62-3-125-129

28. Гарданова Ж.Р., Салехов С.А., Есаулов В.И. и др. Особенности влияния психоэмоционального стресса во время беременности на формирование пищевого поведения у ребенка // Исследования и практика в медицине. 2016. Т. 3, № 1. С. 24-29. doi: 10.17709/2409-2231-2016-3-1-3

References

1. Razina A.O., Achkasov E.E., Runenko S.D. Obesity: the modern approach to the problem. Оzhireniye i metabolizm [Obesity and Metabolism]. 2016; 13 (1): 3-8. doi: 10.14341/omet201613-8 (in Russian).

2. WHO. Obesity and overweight. Newsletter. http://www.who.int/ru/ news-room/fact-sheets/detail/obesity-and-overweight

3. Pashentseva A.V., Verbovoy A.F., Sharonova L.A. Insulin resistance in therapeutic clinic. Оzhireniye i metabolizm [Obesity and metabolism]. 2017; 14 (2): 9-17. doi: 10.14341/omet201729-17 (in Russian)

4. Borodkina D.A., Gruzdeva O.V., Kvitkova L.V., Barbarash O.L. Is visceral obesity the cause of obesity paradox? Problemy endokrinologii [Problems of Endocrinology]. 2016; 62 (6): 33-39. doi: 10.14341 / probl2016626433-39 (in Russian)

5. Dedov I.I., Shestakova M.V., Galstyan G.R. The prevalence of type 2 diabetes in the adult population of Russia (NATION study). Sakharniy diabet [Diabetes mellitus]. 2016; 19 (2): 104-12. doi: 10.14341/DM2004116-17 (in Russian)

6. WHO. The top 10 causes of death. Fact sheet N°310. Updated May 2014. http://www.who.int/mediacentre/factsheets/fs310/ru

7. Dedov I.I., Mel’nichenko G.A., Romantsova T.I. The strategy of obesity management: the results of All-Russian observational program “Prima-vera”. Ozhireniye i metabolizm [Obesity and Metabolism]. 2016; 13 (1): 36-44. doi: 10.14341 / omet2016136-44 (in Russian)

8. Berezina M.V., Mikhaleva O.G., Bardymova T.P. Obesity: mechanisms of development. Sibirskiy meditsinskiy zhurnal [Siberian Medical Journal]. 2012; 114 (7): 15-8. (in Russian)

9. Romantsova T.I. The epidemic of obesity: obvious and probable causes. Ozhireniye i metabolizm [Obesity and Metabolism]. 2011; 8 (1): 5-19. (in Russian).

10. Voznesenskaya T.G. Eating disorders in obesity and their correction. Ozhireniye i metabolizm [Obesity and metabolism]. 2004; 1 (2): 2-6. (in Russian).

11. Netrebenko O.K., Ukraintsev S.E., Mel’nikova I.Yu. Obesity in children: new prevention concepts and approaches. Literature review. Voprosy sovremennoy pediatrii [Problems of Modern Pediatrics]. 2017; 16 (5): 399405. doi: 10.15690/vsp.v16i5.1804 (in Russian)

12. Shcherbakov V.I., Ryabichenko T.I., Skosyreva G.A., Trunov A.N. Mechanisms of fetal programming of obesity in children. Rossiyskiy vestnik perinatologii i pediatrii [Russian Bulletin of Perinatology and Pediatrics]. 2013; 58 (5): 8-14. (in Russian)

13. Kovalenko T.F. Methylation of the mammalian genome. Moleku-lyarnaya meditsina [Molecular Medicine]. 2010; (6): 7-18. (in Russian)

14. Nagaeva E.V., Shiryaeva T.Yu. “Intrauterine programming” of hormonal and metabolic processes and intrauterine growth retardation syndrome. Problemy endokrinologii [Problems of Endocrinology]. 2010; 56 (6): 32-40. (in Russian)

15. Kokhno N.I. Pregnancy: eat or not eat? Disturbed eating behavior: what is the risk of a pregnant woman and what are the consequences for the child? StatusPraesens. Ginekologiya. Akusherstvo. Besplodniy brak [StatusPraesens. Gynecology. Obstetrics. Barren Marriage]. 2015; 3 (26): 96-105. (in Russian)

16. Tsyv’yan P.B., Kovtun O.P. Intrauterine programming of diseases of children and adults. Uspekhi fiziologicheskikh nauk [Successes of the Physiological Sciences]. 2008; 39 (1): 68-75. (in Russian)

17. Grzhibovskiy A.M., Bigren L.O., Tedder Yu.R. Intrauterine programming of adult diseases. Ekologiya cheloveka [Human Ecology]. 2003; (5): 14-22. (in Russian)

18. Belyayeva L.E., Shebeko V.I., Belyayev S.A. Action of stressors during pregnancy and prenatal programming of human diseases. In: Ma-terialy nauchno-prakticheskoy konferentsii “Fundamental’nyye i prikladnyye problemy stressa” [Proceedings of the Scientific-Practical Conference “Fundamental and Applied Stress Problems”]. Vitebsk, 2010: 173-6. (in Russian)

19. Nazarenko L.G., Sorokolat Yu.V., Yakimchuk N.S. Intrauterine programming is a new vector of understanding obstetric and perinatal pathology. Arkhiv klinicheskoy i eksperimental’noy meditsiny [Archive of Clinical and Experimental Medicine]. 2012; 21 (2): 177-9. (in Russian)

20. Vitebskaya A.V. The influence of perinatal factors on the development of obesity in adulthood. Ozhireniye i metabolizm [Obesity and Metabolism]. 2010; (1): 11-4. (in Russian)

21. Dzgoeva F.Kh. Intrauterine nutrition: fetal programming of metabolic syndrome. Ozhireniye i metabolizm [Obesity and Metabolism]. 2015; 12 (3): 10-7. doi: 10.14341/omet2015310-17 (in Russian)

22. Erman M.V., Pervunina T.M. Blockade of Leningrad and… fetal programming. Detskaya bol’nitsa [Children’s Hospital]. 2014; 2 (56): 7-9. (in Russian)

23. Rapoport, S.I., Loboda A.Yu. On the problem of obesity in internal diseases. Klinicheskaya meditsina [Clinical Medicine]. 2008; 86 (11): 1522. (in Russian)

24. Kronenberg H.M., Melmed S., Polonsky K.S., Larsen P.R. Williams Textbook of endocrinology. Obesity and lipid metabolism disorders. Moscow: Rid Elsevier, 2010: 264 p. (in Russian).

25. Smirnova N.N., Kupriyenko N.B. Fetal programming of pathology in adults. Nefrologiya [Nephrology]. 2012; 16 (2): 111-7. (in Russian)

26. Zakharova I.N., Dmitriyeva Yu.A., Gordeyeva E.A. What does the gustatory preferences development in infants depend on? Voprosy sovremennoy pediatrii [Problems of Modern Pediatrics]. 2012; 11 (6): 69-73. (in Russian)

27. Pyr’yeva E.A., Gmoshinskaya M.V., Shilina N.M., Gurchenkova M.A. Early stages in the formation of eating behavior. Rossiyskiy vestnik perinatologii i pediatrii [Russian Bulletin of Perinatology and Pediatrics]. 2017; 62 (3): 125-9. doi: 10.21508/1027-4065-2017-62-3-125-129. (in Russian)

28. Gardanova Zh.R., Salekhov S.A., Esaulov V.I., et. al. Features of influence of emotional stress during pregnancy on the formation of eating behavior in the child. Issledovaniya i praktika v medicine [Research and Practice in Medicine]. 2016; 3 (1): 24-9. doi: 10.17709/2409-2231-2016-3-1-3. (in Russian)

источник